Александр Мостовой: «Ярцев искал повод избавиться от меня»

 Потерпев фиаско в отборе к Евро-2000, сборная России после восьмилетнего перерыва снова стала участником главного футбольного праздника. Несмотря на не самый благосклонный жребий, болельщики питали надежды на удачное выступление. Но еще за несколько месяцев до отъезда в Португалию стало понятно: крест скандальности сборная России по-прежнему несет уверенно. Знаменитое бромантановое дело в «Спартаке» и дисквалификация Егора Титова в какой то момент заставили волноваться за возможность участия команды в чемпионате Европы — 2004. Но оказалось, это лишь начало. Об ожиданиях, ошибках в подготовке, нервозности Георгия Ярцева и причинах скандала после матча с Испанией рассказывает один из лидеров национальной команды 1990-х — начала 2000-х Александр Мостовой.

Бромантановое дело не пугало

— Внимательно следили за допинговым скандалом, связанным с Егором Титовым?
— Я поначалу вообще о нем ничего не знал. В Испании, где находился, этому внимания почти не уделяли. Там лишь несколько раз возникали какие-то разговоры, но без подробностей. Из России же тогда до меня доносились только отголоски допингового скандала, информация о дисквалификации Титова тоже была обрывочной.

— Когда же узнали о всей серьезности проблемы?
— Когда приехал на сбор перед товарищеским матчем с Болгарией. Вот там уже подробно услышал о бромантановом скандале в «Спартаке» и о том, что у Егора после второго стыкового матча обнаружили что-то запрещенное.

— Стало тревожно за сборную?
— Абсолютно нет! Был полностью спокоен. Наверное, вся эта история заставляла нервничать тренерский штаб с руководством. А когда мы с ребятами это обсуждали, то сходились во мнении, что никакой дисквалификации сборной точно быть не может.

— Почему были так уверены?
— Да потому, что смешно даже всерьез представлять было такое. Ну, допустим, именно у Титова нашли запрещенный препарат, его наказали. Но при чем здесь вся команда, которая добилась результата?! Как можно доказать, что именно из-за этого наши стыковые матчи с Уэльсом сложились так, как сложились? Футбол же не фехтование, где можно обколоться чем-то и безостановочно махать рапирой. Здесь все намного сложнее, роль одного человека не столь определяющая. К тому же, повторю, не было оснований утверждать, что пресловутый препарат повлиял на игру Титова.

Испанцы нас боялись

— Какие настроения были в Испании перед турниром?
— Настороженные. Ни в прессе, ни среди болельщиков я не встречал восторгов по поводу результатов жеребьевки. Скорее там опасались сборную России — в то время ведь еще достаточно наших игроков в Европе выступало. Поэтому относились к нам очень серьезно. Да и самим испанцам до больших побед и соответственно статуса записного фаворита было далеко.

— Кого там считали фаворитом группы?
— Явного не видели. Тональность СМИ была такова, что три команды — Португалия, Испания и Россия — будут оспаривать места в плей-офф. А грекам заранее отводили роль аутсайдера.

— Игра нашей команды в конце отборочного цикла и в стыковых матчах вызывала оптимизм в преддверии чемпионата Европы?
— Возможно, вы удивитесь, но такими категориями мы тогда не мыслили. Объясню почему. В то время не было ощущения, что мы готовимся к какому-то глобальному событию, что за нас переживают многие люди, не чувствовали большого интереса к себе. Как было? Прилетели из клубов, нас отвезли на базу, приехали туда условно три журналиста, задали несколько вопросов и уехали. А мы как сыграли — так и сыграли. Коренным образом отношение к сборной поменялось с приходом Гуса Хиддинка. При нем стало заметно, что отношение к футбольной сборной поменялось. Это было видно и по условиям, в которых стали жить и готовиться игроки, и по ажиотажу в СМИ, причем не только накануне важных матчей. Да и интерес со стороны высоких руководителей стал заметен именно с приходом иностранцев. Теперь популярность футболистов такая, что они по праву могут чувствовать себя звездами. Так же как прогнозы и настроение болельщиков теперь уловить гораздо проще. А тогда… Едем на чемпионат Европы — и едем. Такое примерно было восприятие.

Ярцев постоянно нагнетал негатив

— Вы до этого дважды ездили на крупный турнир под руководством Олега Романцева, соратника Георгия Ярцева. Подготовка команды у них была похожа?
— Даже очень. Разминка, упражнения на тренировке, всем известные «квадраты» — все это было практически одинаково. Хотя всегда говорю: в футболе все давно придумано и потому те же занятия у самых разных специалистов зачастую аналогичны. Если кто-то думает, что может привнести нечто принципиально новое, то он сильно ошибается. А вот обстановка в сборной у Ярцева и Романцева разительно отличалась.

— Интересно.
— У Олега Ивановича все происходило спокойно, без лишних криков и нагнетаний. А вот при Ярцеве в команде был постоянный напряг. Наверное, это логично. Он ведь никогда на таком уровне не работал — и тут вдруг такая слава! Сборная провела с ним несколько матчей и вышла спустя несколько лет на чемпионат Европы. Георгий Александрович постоянно был на взводе, что, конечно, и команде передавалось. До Евро еще три недели, а сборная все время дергается.

— Могли представить, что Ярцев столь бурно отреагирует на ваше интервью после матча с Испанией.
— Конечно мог! Для меня было очевидно, что подобный скандал в такой атмосфере — дело времени. Тем более и к ветеранам Ярцев дышал не очень ровно, по возможности от них избавлялся. Онопко вообще не взял в Португалию, меня выпроводил после первого матча. Уверен, то мое интервью оказалось лишь удобным поводом для него.

— Вы сказали про Онопко. Но ведь он получил травму незадолго до начала турнира.
— Только вот сам Виктор говорил, что чувствовал себя перед началом турнира абсолютно нормально и был уверен, что к стартовым играм сможет подготовиться. Вспомните, он же во время турнира работал в полную силу на сборе со своим «Сатурном».

— Почему же, думаете, его тренер так и не взял?
— Наверное, не верил, что Онопко успеет восстановиться.

Зачем перед матчем носиться по 40-градусной жаре?

— Вернемся к вашему послематчевому интервью. Что вы в нем сказали дословно?
— В смешанной зоне было полно журналистов, в том числе португальских и испанских. И на вопрос, почему сборная России выглядела столь бледно, я ответил: «Плохо подготовились». А интерпретировано это было таким образом, что виноват в этом тренер. И хотя дословно я такого не произносил, отвечает же за игру команды именно тренер. Поэтому не понимаю, что неправильного можно было найти в моих словах.

— Почему, кстати, команда показала тогда столь невыразительный футбол?
— А какой мы еще могли показать, если за два дня до этого на сорока­градусной жаре нам устроили тренировку с максимальными нагрузками? Где мы носились, как угорелые. Логично, что в игре нам явно не хватало свежести. Помню, головой понимал, что надо больше двигаться, чаще ускоряться. Но ноги просто не бежали.

— Ярцев необходимость такой тренировки объяснил?
— Скажите, что Ярцев может объяснить? Где он работал, кого тренировал? Просто пришел поработать: получилось — хорошо, не получилось — ну и ладно. А такие тренировки, да еще практически накануне важного матча — типичный «совок». В котором в порядке вещей были запредельные физические нагрузки, и при этом никто не понимал, зачем они нужны.

— Ваши аргументы после того интервью Георгий Александрович готов был слушать?
— Нет, конечно. Он вызвал меня, начал предъявлять претензии: мол, как я мог обвинить его в плохой игре команды? Тут же заявил: «Собирай вещи и уезжай».

— Пытались как-то объясниться?
— Заметил ему: никаких обвинений в моих словах не было. При этом я сказал то, что сказал. Или я что-то другое должен был ответить? Мы великолепно готовы, но почему-то еле ноги волочили по полю? Смешно же.

Предлагали обсудить скандал по телемосту

— Что происходило после вашего разговора?
— В течение трех часов еще было какое-то движение. Ко мне Ринат Дасаев приходил, пытался разобраться, в чем дело. Димка Аленичев, с которым я жил в номере, ходил к главному тренеру, хотел выяснить причину конфликта. Но Ярцев никого не слушал, решение принял сразу и окончательно.

— Вы были шокированы?
— Вовсе нет, спокойно отреагировал. Ведь я понимал, что футболист Мостовой ему не нужен и для него эта ситуация просто предлог, чтобы избавиться от меня. Меня во всей этой истории другое зацепило.

— Что именно?
— После моего отъезда Ярцев на пресс-конференции заявил, что Мостовой не футболист, а вот Смертин — звезда. У меня, на всякий случай, за спиной успешная карьера в одном из сильнейших чемпионатов Европы, я много лет был на ведущих ролях в сильном испанском клубе. А кто такой Ярцев? Он на приличном уровне-то играл в футбол всего два года. Но у него звезда — Смертин. Который просидел на скамейке в «Челси», обыграть двух человек не мог и свои 100 желтых карточек получил.

— Тот скандал сказался на команде?
— Никак. Ребята играли нормально, просто матч с Португалией сложился неудачно с самого начала. Я ведь эту тему развивать не стал — уехал и практически ни одного слова не сказал.

— Телефон в те дни разрывался?
— Еще как! Звонили и писали тогда отовсюду. Испанская пресса, португальская, из Москвы вообще предлагали сделать телемост и подробно разобрать конфликт. Это ведь был первый случай, когда игрока нашей сборной изгнали во время чемпионата Европы, да еще после первого матча. Меня ведь многие тогда поддерживали.

— Почему отказались высказаться?
— А зачем? Мне все было понятно. Но ребята ведь были не виноваты — хотелось, чтобы они спокойно играли и не отвлекались на выяснение отношений.

Победа греков — счастливое стечение обстоятельств

— Упомянутый скандал, поражение хозяев в первой игре — в такой ситуации сборная России изначально была обречена в дуэли против португальцев?
— Нет-нет. Ребята старались, временами ни в чем не уступали хозяевам. Просто матч с самого начала сложился крайне неудачно. Ведь и испанцы тоже ни в чем особо нас не превзошли.

— Победу над будущими триумфаторами греками в третьей игре можно воспринимать как потенциальные возможности той сборной?
— Ну что вы?! Просто стечение обстоятельств. Уж в испанской прессе точно ни разу не заикался в таком тоне: «Грецию смогла обыграть только Россия, поэтому она тоже могла быть где-то рядом».

— Как же тогда эту победу объяснить?
— Греки все-таки могли себе по­зволить проиграть. А в самой победе сборной России ничего удивительного не было. Ведь если испанцам с португальцами заметно не уступали, то почему с ними не могли справиться? Что же до их итоговой победы греков, то скажу так: они, конечно, делали все возможное, действовали дисциплинированно, полностью отдавались. Но вспомните их матчи в плей-офф: порой их там «возили» так, что казалось, будет чудом, если они избегут разгрома. Но именно чудом Греция сохраняла свои ворота и как-то забивала один гол сама. Не знаю, правильно ли называть ее победу случайной, просто так сложились обстоятельства. Сказочным образом для нее и фатальным — для соперников.

С нами продолжали обращаться по-советски

— Вообще скандалы на крупных турнирах — это наш крест?
— А в том же 2004-м мы продолжали жить как в «совке». С соответ­ствующей манерой поведения тренеров и отношением руководства. Я уже отмечал, что коренным образом все изменилось, в том числе и обстановка в сборной, после прихода иностранцев. И когда многие стали отмечать, как же у нас теперь стало здорово, то я вспоминаю знаменитое «письмо четырнадцати».

— Это почему же?
— Потому, что мы еще тогда, за десять с лишним лет до приезда Хиддинка, хотели добиться того, что появилось вместе с ним. Цивилизованного, уважительного отношения и профессионального подхода. Мы не понимали, как может быть такое: человек прилетает в сборную, а его даже не встречают и вообще ничего не говорят, куда ехать и что делать. Заикнешься: «Можно ли повысить премиальные?» — тут же слышишь: «Как вы можете такое требовать?» Я еще про бытовые условия тех лет не говорю. А свести всегда пытались все к тому, что виноваты зажравшиеся легионеры.

— Такое задевало?
— А как вы думаете? Казалось, что найти взаимопонимание с руководителями, вышедшими из советской системы, просто невозможно. Наверное, именно этим можно объяснять отсутствие побед у нашего поколения — добиться их в такой обстановке было практически нереально. Да, где-то порой не везло, где-то играли неважно. Но когда своих же футболистов едва ли не дискредитируют, о чем говорить?

— Вы про что?
— У нас ведь одно время даже слово «легионер» пытались выставить как ругательное. При том что в общей сложности я отыграл 13 сезонов в Европе, но не стал же испанцем или французом. Я такой же русский футболист, как и те, кто выступал дома. Но, будучи лидером в зарубежном клубе, почему-то кандидатом на звание лучшего футболиста России не номинировался. Нонсенс. Такие были реалии того времени. Как оказалось, не очень плодотворного для нашей страны