Валерий Рейнгольд: В итальянской газете написали:"Мы видели Пеле, но такого, как Рейнгольд, никогда"

В эфир «Часа футбола» позволил читатель: «Ребята, вы все время говорите о том, что случилось здесь и сейчас! А сделайте передачу с ветеранами о том, что было!» Пообещали, но не передачу, а просто несколько материалов. В первой серии – постоянный гость «Часа футбола», экс-форвард «Спартака» Валерий Рейнгольд.
Валерий Леонидович обычно приходит на «Час футбола» пораньше. Подготовиться, байки рассказать. Начинаем чуть позже – прервать невозможно! То, что Рейнгольд и Севидов творили в «Спартаке» - это нечто…

О «ДИНАМО»

- Валерий Леонидович, а вы ведь динамовец. Ловчев вас постоянно этим попрекает?

- Ну, это же Женька, он такой… Меня заметил Леонид Соловьев, великий в прошлом защитник московского «Динамо». Он ездил с московским «Динамо» в турне в 1945 году. Я родился у площади трех вокзалов. И играли все время в футбол с мальчишками. С утра до вечера. Особенно после школы. Соловьев приметил, предложил поехать в футбольную школу «Динамо». Подошел, написал записочку, сказал, куда надо подойти.

- А вы?

- Я стал отказываться. Он говорит, что зря: «Талант свой закопаешь». Что-то он во мне увидел. Перед тем как подойти, он 20 минут смотрел, как в дыр-дыр на пустыре играем. Короче, он уговорил, я поехал в «Динамо», где меня взяли в юношескую команду.

- Наверняка, пришли на просмотр без формы, бутс?

- Да. Одеть было нечего. Время голодное, еще по карточкам система была. Я приехал не один. Нас было 8-9 ребят. Подошел к тренеру, показал ему записку, а он как раз тренировал мальчишек. Они в динамовской форме, все красиво. Для нас это был шок.

Он говорит – ну давай. Поставили маленькие ворота. И я сыграл против этих мальчишек, одетых в форму. Забил штук десять. Тренер обалдел. Подхватил за руку, отвел под трибуну. Там были склады, где хранилась форма. Сразу ее выдал, бутсы и три комплекта шорт, маек и так далее. «Ты, - говорит, - капитан команды». Так началась моя карьера в «Динамо».

– Выиграли что-нибудь с «Динамо»?

– Были чемпионами Москвы и обладателями Кубка. Я играл в первой, второй и третьей юношеских командах.

– Во взрослой сыграли мало.

– Была одна товарищеская игра в Коломне. Меня взяли 15-летним мальчишкой, чтобы мог заработать хоть какие-то деньги. Дело было еще до девальвации 61-го года. Выдали длинные купюры. Но главное, я вживую увидел поколение Яшина, Урина, Царева. У меня даже в голове не укладывалось, что я сыграл в команде мастеров.

О «СПАРТАКЕ»

- Но, тем не менее, всю свою карьеру вы связываете со «Спартаком».

- Конечно. «Спартак» - это моя жизнь. Естественно, что люди, которые не видели, как я играл, задают вопросы, кто я такой, какое у меня право критиковать «Спартак», но ведь есть история. Была команда «Спартак», чемпион СССР 1962 года, и в ней играл футболист Валерий Рейнгольд. Из той команды в живых почти никого не осталось, два-три человека.

- Как вы там оказались?

- В 1958-м году я выступал за сборную Москвы, а ее тренер работал с юношами «Спартака». Он мне и предложил перейти в «Спартак». Я согласился, потому что «Спартак» был готов платить мне стипендию, порядка тысячи рублей. «Динамо» было против. Но в итоге карьеру юношескую карьеру я заканчивал в «Спартаке».

- С кем из известных футболистов того времени играли в молодежной команде?

- Слава Старшинов, братья Майоровы, Толя Фирсов. Все известные хоккеисты.

- Как же вы не оказались в их компании?

- Я к хоккею пристрастия не испытывал. Старшинов, например, пытался летом играть в футбол, зимой в хоккей, но не получалось.

- Кого из команды 1962 года вспоминаете в первую очередь?

- Многих. Гена Логофет, Юрка Севидов, Володя Маслаченко, Игорь Александрович Нетто, великий футболист. Не одно поколение его помнит, и никогда не забудет. Слава Амбарцумян, Галимзян Хусаинов, Юра Фалин, Толя Крутиков, Валерий Дикарев. Это поколение олицетворяло советский футбол, который по классу был раз в 10 сильнее российского. Хотя в трудовой писали не футболист, а инструктор по спорту. Какого спорта?
Мы с ребятами смеялись. По какому спорту? Может я альпинист или горнолыжник?

- Такой же вопрос задают и по вашей фамилии – какова ее этимология, откуда что пошло?

- Папа у меня был немец. Мама русская. Но папа всю Великую Отечественную войну прошел, до Берлина. А Севидов, бывало, пошучивал: «Сначала он до Москвы дошел, а потом обратно».

- Как относитесь к своим футбольным прозвищам – Всадник без головы, Электричка, Рекс? И кто их придумал?

- Отношусь абсолютно спокойно. Мои друзья, которые живы, и друзья, ушедшие из жизни, всегда говорили, что я был самым быстрым футболистом в мире. Я верю своим друзьям.

У меня есть книга Гены Логофета, в котором он отдельной строкой пишет, что «быстрее Валерки в мире никого не видел». Это человек, который не умел врать. Была у меня скорость, я создавал моменты, но не управлял этой скоростью. Как ею управлять, я едва успевал прострелить, а там уж, ребята готовьтесь: сыграть головой, замкнуть передачу. Все делалось на скорости.

100 метров я пробегал на уровне первого разряда, за 11 секунд! Еще когда я был мальчишкой, многие специалисты меня перетягивали на легкую атлетику. Им не поверил и правильно сделал.

100 метров в футболе не котируется. Здесь важны дистанции от 5 до 20 метров. В основном 5 метров, которые решают все, если есть стартовая скорость.

«Рексом» меня назвал Володя Маслаченко. Да у всех в команде были клички.

- Например?

- Гену Логофета называли «киса», «кислый». Тоже Володя Маслаченко дал. Игоря Александровича (Нетто, прим. ред.) звали «гусь».

- Как Нетто, имея непростой характер, реагировал на это прозвище?

- Был такой момент с Нетто, очевидцы мне рассказали. Выиграл «Спартак» Кубок, и пошли баранину есть к знакомому директору ресторана. Сидят, подходит официант, говорит: «Ребят, вы заказывали цыплят табака, а у нас есть гусь». Николай Иваныч Тищенко, наш великий защитник «Спартака» и сборной СССР сказал: «Не нужен нам гусь, здесь свой сидит». Нетто сразу вскочил. И началось... Сам Нетто мог пихать во время игры, а затем все забывал.

- Каким Нетто запомнился вам?

- Мы все были у него «баранами». Он много раз это повторял во время игры, и все забывал после. Сам по себе серьезный и ответственный человек, и надежный товарищ.

Как-то мы прилетели в Казахстан играть с «Кайратом». Он подошел к Николаю Петровичу Старостину, и сказал, что хочет, чтобы я жил с ним: «А то там карты будет играть с другими». Двое суток я жил с ним. Это был сплошной ад. Он меня под ручку водил в буфет и спать укладывал. В той игре я забил один мяч. Его жена звонит после игры, спрашивает, кто забил. Он говорит: «Вот, баранчик лежит. Он и забил». Баранчиками он нас называл потому, что любил.

О ПОБЕГЕ ОТ МАСЛАЧЕНКО

- Вы дружились с Севидовым и Логофетом. Знаю, есть история, как вас они и связали перед полуфиналом Кубка с «Динамо»?

- Да. Нервы на пределе, не мог уснуть. Был тихий час. Я хожу по комнатам. Ребята, что постарше, Нетто, Крутиков и Маслаченко говорили: «Валера, успокойся. Ложись. Уже выезжать скоро». Я успокоиться не могу. То в одну комнату, то в другую зайду. Вижу Маслаченко – и ни с того, ни с сего называю его «обезьяной». Так он гонялся за мной до платформы Тарасовки и назад!

- Догнал?

- Нет. Но он же хитрый… Подговорил ребят, мол, как придет, давайте его свяжем. Вхожу на второй этаж, а там тишина. И на меня бросаются ребята. Привязали простынями к кровати. Говорят: «Все, два часа, дай нам поспать. Потом установка на игру и поедем».

- Как сложился матч?

- Приезжаем. Вбегает Николай Петрович Старостин, говорит: «Доигрались, вот «Советский спорт», «Новости дня», все в раздевалке «Динамо». А вы обыкновенная шпана – никому не нужны». Умел накачать.
Тут смотрю, Маслаченко задергался. Стоим в тоннеле перед выходом на тренировку. Он поворачивается и говорит: «Побейте мне, как следует, а то не по себе».

Раньше мода была, вратари стояли на воротах в кепках. И вот Володя вышел в новой кепке. Пятиминутка. Мы стали бить, разминаться. Он мяч отбивает, и я ему как «двину» - в самый лоб! Кепка улетает в «девятку». Все, думаю, сейчас убьет. И я бегом от него, а 100 тысяч людей сидят на трибунах!

- Легкая атлетика!

- Николай Петрович садится на свое место с Никитой Павловичем Симоняном, спрашивает: «Никит, а чего эти двое занимаются на беговой дорожке? Уже с мячом заниматься должны». Маслаченко меня не догнал. Судья вызывает нас на игру. Стою в песочной яме. Арбитр просит Нетто вернуть меня в строй, а я боюсь. В итоге подошел, а Маслаченко говорит: «Забьешь, и забуду - все в порядке».

- Забили?

- Игра вошла в историю. Мы их обыграли 2:0. Был пенальти. Меня сбил Лев Иваныч. И пока меня приводили в чувство, Генка Логофет пробил. Развел Яшина по углам и кричит ему: «Тащи, Вася». - Какой я тебе Вася?! Шпана, хулиганье, а не «Спартак», - кричит Яшин. Позже динамовцы спорили, что я в штрафную не вошел. Лукьянов, арбитр, когда закончил судейскую карьеру сказал: «Я ошибся. Но мне так понравился момент, что я, не задумываясь, указал на одиннадцатиметровый».

О РАЗБИТОМ СТЕКЛЕ И ЕВРОКУБКАХ

- Когда Макгиди разбил дверь в раздевалке в матче с «Мордовией», вы упомянули, что в свое время разбили витрину…

- Мы играли со СКА из Одессы. Остановились в гостинице «Аркадия». Она до сих пор существует. И вот перед тренировкой играли мы в квадрат – прямо у гостиницы, два на четыре. Я играл в середине, и произошел стык в результате, которого разбилось витражное стекло длиной в 10 метров.

- Дорогое?

– По тем временам – да. Но мне сказали – забьешь, простим. И был такой момент в игре, когда забить было проще простого. После удара Славы Амбарцумяна мяч попал в перекладину и опускался за линию ворот. Я со всех ног побежал, чтобы вколотить мяч в сетку, а в результате выбил его на трибуну. Гола не было, судья указал – удар от ворот. Было много шума, особенно от меня. Я думал, что придется отдать следующие 10 зарплат за стекло, но в итоге за меня заплатил «Спартак».

- Как-то у вас шнурок порвался в раздевалке – и уже дорого едва не заплатили вы.

- Да уж… В матче с тбилисским «Динамо» мы потратили много времени было дело. Счет 1:1. До конца игры оставалось минут 20, и тут Симонян говорит, чтобы я выходил на замену. А я в раздевалке забыл бутсы, сидел в тапочках. Тогда футболисты еще на трибуне находились. Спустился в раздевалку, она закрыта. Стал искать смотрительницу. Орал на весь коридор: «Тетя Маруся!» Она в раздевалке тбилисского «Динамо» сидела. Появляется со вздохами: «Ой, сынок». Обуваюсь, а тут еще шнурок рвется. В общем, я минут семь потратил. Даже второй тренер пришел узнавать – куда я пропал. Я вышел и первым касанием забил в «девятку». Мы победили. Но ощущения на всю жизнь, ведь разозлил и Старостина, Симоняна и партнеров по команде.

- После матча вам что-нибудь сказали?

- Наоборот. После матча Старостин и Симонян поздравляют всех с победой, а я говорю: «Вы едва не совершили грубую ошибку». Они: «Что такое?» - «Нужно было меня выпускать с самого начала, и счет тогда был бы 5:1».

- Опасная шуточка…

- Я всю жизнь был с юмором и никого не боялся. Главное профессионально относится к работе, а шутки, их хорошо воспринимали окружающие. Сейчас футболисты выходят на поле с серьезными и бледными лицами. Будто их на смерть посылают, а футбол – это праздник и настроение должно быть соответствующим.

- При вас «Спартак» дебютировал в еврокубках…

- Да, играли в Кубке обладателей кубков. На первом раунде прошли белградский ОФК, а затем проиграли венскому «Рапиду», который на тот момент был составлен из многих сильных игроков Европы.

- Как-то в Германии вас приветствовал весь стадион…

- В Кельне меня приняли за немца. И когда последним объявили мою фамилию, народ стал и аплодировал. Играли мы не только с «Кельном». Со многими немецкими командами. Они хорошо к нам относились. «Спартак» – узнаваемая команда. В Греции был уникальный случай. Туда приехал «Сантос» с Пеле, и «Олимпиакос» его обыграл 1:0. Пеле удалили с поля. В то время он уже был лучшим игроком мира. Затем вышли мы и обыграли «Олимпиакос» 3:0. Два мяча забил Севидов и один я. Потом вышла газета: «Мы видели Пеле, но такого, как Рейнгольд, – никогда».

ОБ УХОДЕ ИЗ «СПАРТАКА»

- Как уходили из «Спартака»?

- Поссорился с Симоняном. В перерыве матча с «Кайратом» он наговорили на меня многого, хотя я был не виноват. Я ему ответил. Дикарев, Корнеев и Семин за меня заступились. И в итоге нас четверых по возвращению в Москву из «Спартака» отчислили с формулировкой «для оздоровления коллектива».

- Как через годы относитесь к тому случаю?

- Сейчас я - взрослый человек и все переосмыслил. Конечно, был не прав. И сейчас каждому футболисту советую не пререкаться с тренером, который головой отвечает за команду. Я был не прав на 100 процентов. Меня подвела молодость, вспыльчивый характер. Но сейчас с Симоняном у меня самые теплые отношения. О плохом не вспоминаем.

- Почему дальше играли не в самых сильных командах? Неужели «Спартак» запретил?

- Нет, это мое решение. Меня приглашали «Локомотив» и «Зенит», но решил продолжить карьеру на периферии, чтобы меньше ко мне было вопросов. Доказывать никому ничего не хотел. Понимал, что заканчиваю с футболом, и хотел закончить рядом с домом. Ведь всю карьеру провел в «Спартаке».

- Чем запомнился этап карьеры в «Факеле»?

- Я там отыграл всего полтора года, но запомнился «Факел» тем, что я с ним обыграл «Спартак» в Кубке России. Я этим не горжусь. Более того, даже плакал после игры. Это была переигровка. И шло дополнительное время. Я забил команде, которая в том году стал чемпионом СССР: Папаев, Калинов, Киселев, Кавазашвили, Ловчев.

И рад вроде был, и жутко обидно. Если по сути, зачем нам эта победа была нужна? И до сих пор Женя Ловчев вспоминает, зачем я забил! Они же могли в том году дубль сделать.

- А в «Шиннике»…

- До меня команда выступала во второй лиге и не ахти как. Не хочу сказать, что именно я все изменил, пришли и другие хорошие игроки. Но меня выбрали капитаном и мы с ходу вышли в первый дивизион. Много мячей забивал, и народ меня полюбил. С удовольствием вспоминаю и Воронеж, и Ярославль. Меня там на руках носили. И мне это очень приятно.